По совести говоря — сегодня.
До этого, начиная с 1 января — праздничное безвременье, тёплый полумрак, освещённый приглушёнными лампами, свечами, гирляндами. Согретый объятиями и улыбками, ароматами домашнего стола и хорошего кофе.
Первые восемь дней года разлились, развалились, словно восьмикилограммовый пушистый кот на одеяле. Сытый, сонный, довольный.
Время за восемь дней привыкло идти иначе — вальяжно и никуда не спеша, словно невысокое зимнее солнце. Время стало густым. Сегодня оно идёт по-другому, позабыв русло будней, никак не может нащупать колею, найти себе место.
И люди, наверное, также места себе не очень-то находят. Потягиваются, скрипя суставами, изумлённо открывают глаза. Проснувшаяся Обломовка. Восстающие от тридцатилетнего печного плена богатыри.
Да и сам я нынче такой же богатырь. Даже вот и не пишется толком. Туго.
Лучше буду цитировать. А писать не буду. Правда, Даниил Иванович?
С Новым годом.

Даниил Хармс
О Пушкине

Трудно сказать что-нибудь о Пушкине тому, кто ничего о нем не знает.
Пушкин великий поэт.
Наполеон менее велик, чем Пушкин.
И Бисмарк по сравнению с Пушкиным ничто.
И Александр I, и II, и III — просто пузыри по сравнению с Пушкиным.
Да и все люди по сравнению с Пушкиным пузыри, только по сравнению с Гоголем Пушкин сам пузырь.
А потому вместо того, чтобы писать о Пушкине,я лучше напишу вам о Гоголе.
Хотя Гоголь так велик, что о нем и писать-то ничего нельзя, поэтому я буду все-таки писать о Пушкине.
Но после Гоголя писать о Пушкине как-то обидно.
А о Гоголе писать нельзя.
Поэтому я уж лучше ни о ком ничего не напишу.