Есть города, в которых ты живёшь. Есть города, живущие в тебе.

Добрался до аэропорта. Ночной автобус похож на корабль — плавно, равномерно покачивающийся, убаюкивающий; не корабль — колыбель. Будто все печали мои желает скрыть под покровом ночи, словно под глубинами океана. Здесь океан зимы разбивается о берега мира, снег кристально дробится под ногами.

Будто не узнаю себя. Не только в кепке на голове дело — это было бы здорово и просто: чуть изменил внешность, прошёл неузнанным. А Город узнал меня с первого взгляда и взгляд его теперь живёт во мне. Как он смотрит? Укоризненно? В слезах? Всепрощающе и прощально? Но он смотрит, не опуская глаз. И я смотрю на него, в него, в себя.
Кажется, в жизни бывают такие моменты, когда хочется отделить от себя какую-то часть, способную к самостоятельной жизни, и сказать: «Живи, дыши, будь. Проживи за меня то, что я почему-то не могу или не умею». Хочется сделать жизнь похожей на параллельные прямые. Так, может, и происходит: тысячи возможных реальностей, — но мы в большинстве своём умеем чувствовать здесь и сейчас только одну, всё остальное — лишь тень присутствия, невнятное эхо. Как бы хотелось раздвоиться. Но это всегда больно. Трудно сердцу.
В день отъезда кажется временами, что воздуха не хватает. Это Город наполняет мои лёгкие впрок — не надышаться. Это Город обнимает — до хрипоты прижимает к груди. Это глаза, сквозь которые с самого утра видно как-то мутно, будто руками хватаются за каждую деталь, останавливая мгновения и складывая их в карман. Мгновения-цветные камешки, собранные вдоль побережья древнего моря, где теперь живёт Город.
Мой Город. Я просил его быть со мной. Он расслышал, услышал. Чуткий мой Город — вечно сонный, но никогда не спящий ночами. Он не спит обо мне. Потому что здесь всего отчётливей слышу в груди слова «мама» и «папа», а мамин голос звучит, как сладкий родник.
Помню, в детстве я всегда очень остро чувствовал запахи чужих квартир. То есть у всякой квартиры есть свой особый запах: с доминантой и обертонами, из которых слагается некое единство. Я чётко понимал и ощущал это, когда приходил с родителями в гости, но никогда не мог уловить: чем же пахнет дом? Искал запах дома. В ночь с субботы на воскресенье я это понял. Пришёл домой — и почувствовал, как многого я раньше не понимал. За двадцать восемь лет я наконец-то понял, как пахнет дом. Как сладко пахнет дом. Ради этого стоило уезжать. Ради этого стоит возвращаться.
Два месяца назад я назвал заметку о Городе «По ту сторону шага». Сегодня снова о шагах. Об удаляющихся шагах по первому основательному снегу (конец октября, пора, пора!) — в край, где снег, слегка напугав залив, реки и каналы, исчез, растаял, снова стал водой, слился со стихией.
Я опять уезжаю: в Город, где живу. Но во мне живёт Город. И хруст шагов по снегу — Города моего пульс. Слушаю его, прикладывая пальцы к запястью.
Держу тебя за руку, Город.
Держу за руку — Тебя.